Сегодня вопрос о структуре и сущности пространства является в науке, культуре и философии одним из наиболее актуальных. Современная философская традиция обращает свой поиск в сторону глубинных основ тех или иных категорий, стремясь максимально обозначить их роль в познании мира. По отношению к искомой категории это означает, что «мы должны мыслить о пространстве как об универсальной силе, определяющей возможность соединения вещей, а не представлять его как их вместилище или как абстрактную характеристику, которой вещи обладают в своей совокупности»[6;28]. Однако, комплексному изучению пространства посвящены немногие тексты. В большинстве случаев рассмотрению подлежит какой-либо один аспект пространственных отношений и используются различные, отнюдь не полные, дефиниции пространственности.
Философская сентенция о том, что «пространство, наряду со временем, является основным атрибутом материи и основной формой бытия»[8;58] раскрывает исключительно абстрактное представление о пространстве мира, не связанное с непосредственным восприятием реальности. Однако данная категория активно используется не только в философии, но во всем спектре наук, выступая каждый раз в новой роли. Она работает в аналитике самых разнообразных аспектов деятельности человека, начиная от дизайна, сферы искусства и культуры, политики и социологии и заканчивая применением пространственных метафор, изучаемых лингвистикой.
Такая универсальность позволяет охарактеризовать категорию пространства как уникальную форму «координации различных существующих объектов и явлений» [8;90-91]. Поскольку такие универсальные и всеобщие характеристики пространственности, как протяженность, структурность, мерность, являются общеупотребимыми, то научные дисциплины вырабатывают собственные определения пространства, изолированные от других областей знания, что приводит к мозаичности и раздробленности суждений о пространстве. Естественно-научные, социологические, культурологические, искусствоведческие и философские изыскания, касающиеся построения моделей мира, используют только те аспекты категории пространства, которые актуальны для их исследований, тогда как другие ее возможности остаются не востребованы.
Так появляются экономическое, политическое, социальное психологическое, личное, культурное, художественное, поэтическое, образовательное и другие «пространства». Такое многообразие форм и интерпретаций одной и той же категории порождает закономерный вопрос о наличии у нее неких свойств, позволяющих ей участвовать в построении различных концепций, отражающих ту или иную сферу бытия. Пространство не является исключительно философской или общенаучной категорией, и «помимо физического пространства, точнее физической формы пространства, существуют и биологическая, и психическая, и социальная, и другие формы»[7;128]. Данное исследование обращено не количественному множеству «пространств», а к обоснованию их общности, к эстетическому чувству, которое реализуется в разнообразии восприятия и осмысления пространства, в определении его физической, художественной, социокультурной, географической, духовной и материальной форм.
Пространственные представления могут быть выражены не только в виде абстрактных теорий или физико-математических гипотез и формул, но прочитываются в линиях и ритмах архитектурных проектов; в композиции и образах художественных произведений, древних мифов и текстах постмодерна. Все явления бытия, события и вещи предстают в восприятии человека в пространстве, которое является одной «из первых реалий бытия, которая воспринимается и дифференцируется человеком»[1;127]. Способность к восприятию пространства соприродна человеческому сознанию и существует как некий алгоритм и обязательный компонент восприятия, без которого созерцание и понимание внешнего мира было бы невозможно. Эта способность заявляет о себе в априорных формах созерцания и служит упорядочению информации, поступающей извне, выстраивая события окружающей действительности по их признакам длительности и/или протяженности. Именно эти формы чувственного созерцания делают возможным чувственный опыт и чувственное познание.
И. Кант писал о том, что «пространство есть необходимое априорное представление, лежащее в основе всех внешних созерцаний. Никогда нельзя себе представить отсутствие пространства, хотя нетрудно представить себе отсутствие предметов в нем. Поэтому, пространство следует рассматривать как условие возможности явлений, а не как зависящее от них определение; оно есть априорное представление, необходимым образом лежащее в основе внешних явлений»[3;52-53]. Оно входит в структуру человеческого сознания и координирует весь чувственно-воспринимаемый опыт, выступая как субъективная форма созерцания внешнего мира и способ интеграции в него: выразительность мира всегда воспринимается в определенной форме пространственных отношений.
Однако рассуждения об априорности пространства в отношении процесса познания более актуальны в логическом, нежели практическом смысле, поскольку идея пространственности в скрытой форме незримо присутствует в самой структуре мысли. Пространство как форма созерцания внешнего мира, абстракция, выявленная философским анализом, отражается на чувственном уровне и соотносится с эмпирическим чувством пространства.
Так, речь здесь идет не об идее или понятии, а о чувстве пространства, входящем в комплекс ориентационных эстетических чувств, основанных на непосредственном сенсорном восприятии. Именно чувство пространства оказывается основой всех ориентационных способностей человека; оно так же естественно, как дыхание или биение сердца, и так же заставляет испытывать различные эмоции и чувства. Эстетическое отношение человека к миру проявляется во всех типах связи с действительностью, в его представлениях о себе и о Вселенной, о гармоничности или дисгармоничности окружающего мира. Так, в небольших и замкнутых помещениях человек ощущает скованность, ограниченность, а подчас — страх и раздражение; в величественных залах хочется говорить тише и ступать мягче, дабы не потревожить царящий в них дух торжественности; в открытом поле можно чувствовать себя свободно и естественно; в горах, где захватывает дух от величия природы, или у моря, завораживающего своей широтой и мощью, расправить плечи и вдохнуть полной грудью. Особо организованное пространство пробуждает в человеке определенные чувства, ведь недаром говорят об «уютном уголке», что «потолок давит», что «хочется простора» и т. п.
Чувство пространства руководит поведением человека, подобно вкусу в выборе вещей. Оно подобно камертону, по звуку которого выстраивается весь оркестр взаимоотношений человека с окружающей действительностью. И, когда кто-либо говорит о том, что он нашел свое место в жизни, то он имеет ввиду не любимый уголок или район проживания, но строй всей своей жизни, состояние души, при котором он организует окружающую его среду так, что она становится для него «своим» родным и любимым миром.
Поэтому любые пространственные соотношения следует рассматривать только относительно самого человека, его взглядов, устремлений, приоритетов. Иначе говоря — пространство, каким оно воспринимается и осознается, является продуктом активности сознания личности, и образы реального пространства являются проекцией образа идеального пространства, конструируемого в сознании человека и транслируемого культурой.
Итак, пространство является и субъективным условием чувственности, и условием, онтологически присущим познавательной способности человека. Выражая способ данности мира человеку, пространство само становится тем контекстом, в котором формируется образ мира. Осмысление пространства базируется на чувстве пространства как на непосредственном ощущении. Первоначально возникает чувство как непосредственная реакция, а рефлексия и анализ этого чувства является второй ступенью взаимодействия человека с действительностью, ведь определяя границы времени и пространства, человек познает этот мир. Эстетическое восприятие, устанавливая постоянную эмоционально — чувственную связь с миром, подготавливая тем самым поле для дальнейшей познавательной деятельности. Эстетическое восприятие является первой ступенью познания, создавая базу для действий рассудка и разума. Таким образом, внешний мир познается на двух уровнях: вначале эмоционально, а затем — логически.
Чувственный и рассудочный уровни познания пронизаны единой связью, которая не теряется в процессе осмысления увиденного и прочувствованного, но трансформирует последние как материал, переводя их на другой, понятийно-образный уровень: душа, переполненная чувствами, стремится выразить их в наполненном смыслом тексте, в линиях и формах архитектуры или в красках живописи. Пространство как форма созерцания появляется, когда синтез чувств порождает его идеальный образ, т. е. в случае мысленной реконструкции пространства[2;221].
Обращаясь к образам пространства, запечатленных в культурных формах, эстетическое исследование предстает как процесс, основывающийся на присущей каждому человеку потребности в целостном, соразмерном ему образе мира. Исследование обращается к чувственному восприятию и переживанию действительности и далее,— к интеллектуальному конструированию образа-понятия, иначе — эстетического суждения, характеризующего особое отношение человека к действительности. Реальное пространство, окружающее человека, никогда не исчезает из поля его внимания: «Это та арена, на которой развертываются все события мирового действа и одновременно […] само пространство есть непосредственный участник этого действа, определяющий его ход»[4]. Но если бы мир и все вещи существовали бы в своем собственном пространстве и времени, они были бы недоступны познанию, подобно «вещам в себе».
Наделяя внешний мир собственными пространственными представлениями, человек «простирает» свое понимание и свой опыт в окружающую среду, распространяя его на все предметы. И если ощущения и чувства, возникающие от контакта с миром, становятся другими, то изменяется и представление о самом мире.
Различное понимание мира отражается на всей жизни и деятельности людей, как в сфере практической деятельности, так и в областях науки и искусства. Так, например, структура пространства, присущая мировоззрению той или иной культуры, отражается в принципах изобразительного искусства. Так, чертеж, аксонометрия, различные варианты перспективы являются не только механическими приемами, но наглядным доказательством разнообразия видения мира. Эти и другие техники построения изображенного пространства раскрыты и подробно описаны Б. В. Раушенбахом. Он обращает внимание, например, на то, что в древние времена мир и все живые существа в нем представлялись человеку как единое целое, но это целое он мог изобразить лишь по частям, складывая его как мозаику — этим объясняется схематичность работ древних художников, их «чертёжность». Идеализированная пропорциональность античности предстает как символ божественной гармонии; портрет и аксонометрия в древнем Риме — знак внимания человеку к самому себе; перспектива в эпоху Возрождения — как стремление «присвоить» человеку весь мир и т. д. Исследование Б. В. Раушенбаха лишний раз показывает, что за образами пространства всегда скрывается образ самого человека, и все наглядные способы организации пространства, так или иначе, раскрывают сущность отношения человека к себе и миру.
Существуя в пространстве, человек создает и пересоздает его в своем представлении, которое может изменятся с течением времени, сохраняя при этом свои общие характеристики. Сущность эстетического подхода состоит в выявлении чувства и образа пространства, характерного для различных эпох и отраженного в художественных произведениях, философских текстах, научных исследованиях, культурных феноменах и религиозных идеях. Это позволяет говорить о традициях мировидения, определяющих представления о пространстве, характерных и для русской культуры. При этом важно помнить, что эстетический образ мира, при всей своей неповторимости, отражает принципы той или иной культуры, дыхание которой он впитал.
Эстетическое исследование делает акцент на выразительности образов пространства, отраженных в культуре, на том, как выражаются чувства, возникающие при созерцании и осмыслении различных явлений. Чувство пространства, преобразуясь, отражается на всей жизни человека, в том числе и на его утилитарных интересах, научных взглядах, творческой деятельности.
Интерес исследования направлен на поиск тех законов и критериев, по которым это происходит, и чувство пространства является одним из них. По мере осознания личностью своего Я, мир для нее концентрически расширяется, образуя нечто сравнимое с Вселенной, в которой центральное место занимает сам человек. При этом необходимо добавить, что человеческое сознание насквозь метафорично и система взглядов и понятий носит преимущественно образно-символический характер. Относится ли это ко времени, когда речь идет о прошлом и будущем, как о том, что осталось позади или ждет впереди; приподнятого настроения или возвышенного состояния духа. Понятие левого чаще ассоциируется с чем-то теневым, незаконным, скрытным, а правого — с честным и надежным. Подобные ориентационные представления являются также и когнитивным базисом: «Ориентационные метафоры придают […] пространственную ориентацию»[5;396] всему, с чем соприкасается человек. Не являясь произвольными фантазиями, они основываются и на телесном опыте, приобретаемым в процессе развития, и на культурных традициях, передающихся из поколения в поколение.
Непосредственный опыт восприятия пространства может быть приблизительно одинаков, но вот культурный всегда разнится, поэтому образы пространств, транслируемые в разных культурах, не совпадают друг с другом в частностях, но имеют много общего по своей сути. Именно этот факт позволяет понять, почему обращаясь к многообразию представлений о пространстве в различных исторических эпохах, можно приблизиться к пониманию современного мировидения: взгляды на пространство, характерные для сегодняшнего дня, имеют более глубокие корни, чем иногда предполагают.
Естественно-научный подход, доминирующий в современном мировоззрении, предлагает обратиться к картине мира, выстроенной на постулатах естественных наук, как к надежному способу освоения действительности. Однако результатом встречи с миром в первую очередь является чувственное переживание, которое перерождается в суждение или образ. Эстетические чувства нельзя передать в формулах или знаках, приблизиться к ним можно только в сопереживании. Но общенаучный и философский подходы к действительности генерируют не образы, а формулы, полученные в результате эмпирических или теоретических изысканий. Выстроенные на основе абстракций, логических определений, они составляют систему, лишенную жизни. Более того, в большинстве своем они касаются природных и биологических свойств мира, тогда как мир человеческих взаимоотношений остается вне их компетенции. Но интерес к внешней действительности должен гармонично дополняться вниманием и к внутреннему пространству личности, а здесь более близкими и понятными человеку остается самый древний язык — язык образов и чувств. Современная наука подтвердила, что человек мыслит не логическими конструкциями и не отдельными словами, но образами. Душа человека наполнена чувствами, а не сентенциями, и в его деятельности реализуются не абстрактные теории, а его внутренние, подчас необъяснимые устремления. Поэтому и картина мира, складывающаяся в сознании, основывается не на абстрактных понятиях (хотя они могут быть включены), но зиждется на основе образного восприятия. В живом чувственно-эмоциональном отношении к миру раскрывается личная ценностная оценка происходящего. В чем отразится это отношение — в художественной ли деятельности, в творчестве, в общении, повлияет ли на научную деятельность или станет одним из сокровенных богатств души,— будет зависеть от самого человека.
Другой вопрос заключается в том, что восприятие, и, следовательно, чувства могут быть далеки от объективности. Чувства со временем замутняются, теряют остроту и человек перестает обращать внимание не только на окружающий мир, но и на свой собственный: оскудение душевного мира связано с ослабеванием эстетических чувств, направленных на внешний мир и утраты самой потребности в таком восприятии мира. В современной культуре не остается место душевным качествам — эмоциям, чувствам, которыми как воздухом наполняется внутренний мир человека. Их негде и нечем выразить, и современная культура не предлагает подходящих алгоритмов для адекватного воплощения внутренних состояний, снимая с себя обязанность обучать этому искусству. Пространство внутреннего мира и сфера чувств ограничивается, если человек не имеет желания и не находит самостоятельного способа их расширить. Однако необходимость материализации чувств и эмоций остается востребована индивидуальной и общественной практикой, которая предлагает простейшие варианты снятия внутреннего напряжения посредством физической активности. Отсюда проистекает популярность массовых мероприятий, позволяющих человеку перенаправить «жар души», неинтересный для современной культуры, в «жар тела». Здесь должен быть актуален обратный ход, восстанавливающий философско-эстетическое осмысление происходящих в мире событий и проводящий глубокий анализ чувств и образов, порождаемых и транслируемых современной цивилизацией.
Итак, эстетическая категория пространства охватывает основные компоненты системы субъект-объект—результат, т. е. служит обозначением чувственной ориентационной способности личности к познанию реальности в ее объективном пространственно-временном континууме, в аспекте ценностного отношения.