В самом центре моего книжного стеллажа стоит на виду книга П. В. Соболева «Эстетика Белинского». Ежедневно взгляд ловит обложку книги и, кажется, что сам Пётр Васильевич следит за каждым моим шагом.
Я — одна из тех, кому повезло в жизни работать и общаться с Титаном мысли, слова и дела, с Человеком, в котором естественно и гармонично сочетались все самые высокие качества учёного — руководителя — педагога — человека — друга, к которым мы только стараемся приблизиться.
Как справедливо говорится, что «большое видится на расстоянии», спустя годы, понимается, как много значил для нас пример жизни П. В. Соболева.
Наша небольшая кафедра «Эстетики» была коллективом не только высокопрофессиональных преподавателей, но и единомышленников, друзей и товарищей. Режим работы кафедры всегда был напряжённым, с полной самоотдачей сил каждого члена кафедры (и зимой, и летом, особенно летом, в отпуске) и функционировал, как хорошо отлаженные часы. Интересно подбирал Пётр Васильевич сотрудников на кафедру. Это был очень тщательно продуманный отбор: по профессиональным качества и разносторонности образования (2 —3 профилирующие специальности и недостающие приходилось доучивать), по нравственно — личностным качествам и психологической совместимости, по бескорыстному стремлению работать на благо Отечества и Университета (тогда ещё Института — ЛГПИ им. А. И. Герцена).
Среди членов кафедры были тогда ещё кандидаты наук или
ассистенты — Л. М. Мосолова, А. П. Валицкая,
В. Г. Лисовский, И. Л. Набок, Н. А. Яковлева,
А. А. Грякалов, А. С. Клюев, И. А. Нужная. К
заседаниям кафедры Пётр Васильевич относился очень строго по содержанию,
регламенту и степени подготовленности вопроса. Заседание кафедры проходило не
более одного часа, ни одной потерянной минуты, вопросы должны быть тщательно
подготовлены и концептуально изложены. Помню, как на одном из заседаний Пётр
Васильевич резко бросил фразу: «Я не потерплю, если кто-нибудь из вас не
защитит докторскую диссертацию!». Эта фраза о многом говорит как об умелом,
строгом и заботливом руководителе. При этом он каждому помогал в осуществлении
этой работы. Все члены кафедры стали академиками или докторами наук, я
последняя, на подходе к защите. Работать на нашей кафедре было счастьем и
считалось престижным. Хотя в нашем коллективе были дружеские отношения, на
кафедре действовал принцип:
дружба — дружбой, а служба — службой. Все преподаватели были
взаимозаменяемы, и, если кто-нибудь заболевал, то ни одно занятие у студентов
не пропадало, его заменял другой.
Кстати, о заболеваниях. Пётр Васильевич сам был не только философ, историк, но и врач, спортсмен. Он говорил, что ему нужны здоровые кадры и что он не считает уважительным простудные заболевания, так как они зависят от самого человека. Другое дело — вирусные, здесь человек не виноват (хотя и этого возможно избегать в некоторых случаях). Поэтому он всех научил профилактике заболеваний народными средствами. Но, если болезнь серьёзная, то все члены кафедры помогали тем, чем располагали (достать лекарство, связями, советом и т. д.).
Однажды и со мной был случай. Стало болеть сердце всё чаще и чаще. Пётр Васильевич снял меня с работы на целый месяц, чтобы я отдохнула и поправила здоровье (у нас это называлось «отправил в подполье», и это в советское время, и без больничного листа!). Привёз мне двухлитровую банку мёда с пасеки из-под Пскова и дал рекомендации как его принимать. Периодически он контролировал состояние здоровья по телефону или приезжал домой. В результате я на долгие годы забыла о больном сердце. Коллеги потом подшучивали надо мной, что «я — любимица Соболева». Мы все были его любимцами. Теперь особенно приятно об этом вспоминать.
По должности на кафедре я была самой младшей. В запасе у меня было музыкальное (фортепианное) и психолого-педагогическое образование. Пётр Васильевич определил мне недостающее звено в образовании — философию и эстетику. Для реализации этого пробела я должна была ассистировать его лекции по эстетике на разных факультетах и обеспечивать их сопровождение техническими средствами и музыкальным сопровождением на инструменте.
В течение пяти лет я, помогая Петру Васильевичу, одновременно постигала содержание, логику и методику чтения лекций. Только после такой подготовки он позволил мне работать со студенческой аудиторией самостоятельно. Не помню случая за эти годы, чтобы его лекции на одну и ту же тему на разных факультетах были похожи или повторялись. Он учитывал всегда ту студенческую аудиторию, где он читал, и их профессиональную специфику. Как-то я воскликнула: «Пётр Васильевич, ведь Вы всё знаете наизусть, зачем Вы готовитесь к каждой лекции и почему они все разные?». Он ответил, что каждая, хорошо подготовленная лекция,— это импровизация, а импровизация хороша только тогда, когда она хорошо подготовлена“. В этой мудрости я убедилась много позже.
У нас было принято не только работать вместе, но иногда и отдыхать вместе с семьями или сочетать приятное с полезным.. В те времена загородная дача была только у меня, поэтому члены кафедры частенько приезжали ко мне в Саблино, что по Московской дороге. Дача располагалась на живописном берегу реки Тосно, в замечательном месте, между знаменитыми саблинскими пещерами и водопадом. Мы проводили летние заседания кафедры на природе, а потом совершали прогулки по реке к водопаду или к пещерам. По пути наши беседы неизбежно возвращались к профессиональным темам и проблемам. Петру Васильевичу иногда приходилось нам запрещать говорить только о работе и напоминать, что отдыхать надо тоже уметь.
Как-то идём мы по реке, Пётр Васильевич взял с собой фотоаппарат для съёмок кадров, необходимых для очередной лекции по эстетике. Внимательно вглядываясь в окружающую природу, он делал снимки для будущих слайдов. Иногда он делал пальцами квадратик или смотрел через спичечный коробок без дна. Я удивлялась и спросила, зачем он это делает? И снова фраза, которую я запомнила на всю жизнь: «Надо видеть в малом большое». Запечатлевая на плёнке волнообразные линии на песке, он представлял пустыню, снимая крупным планом маленький водопадик, он видел Ниагару, снимая горизонт или заход солнца над водой в течение одного часа с небольшими промежутками времени, он передавал в кадре свет, цвет и тени природного явления и многое другое. Часто он говорил, что «мир надо видеть глазками и ножками», учил видеть вокруг красоту жизни.
На изломе реки Тосно, в том месте, где она делает поворот к пещерам, есть заветное местечко с песчаным дном, где Пётр Васильевич показывал нам «народные стили» плавания, а мы смеялись и хохотали до слёз. С тех пор мы прозвали это место «Соболевский плёс».
Не будет преувеличением сказать, что Пётр Васильевич Соболев, наш дорогой учитель и друг,— классик эстетики и человеческих, самых искренних и требовательных отношений между людьми.
Существует понятие: «Соболевская школа», а мы гордимся тем, что мы, его ученики,— «птенцы гнезда Соболева», «соболевцы».